Я, Игнаций, Джозеф, Крыся и Маня

В теплой рассохшейся лодке в слепительном
плыли тумане,
Если Висла – залив, то по ней мы, наверно,
и плыли,
Были наги – не наги в клубах розовой пыли,
Видны друг другу едва, как мухи в граненом
стакане,
Как виноградные косточки под виноградною
кожей, –
Тело внутрь ушло, а души, как озими всхожи,
Были снаружи и спальным прозрачным мешком
укрыли.
Куда же так медленно мы – как будто не плыли –
а плыли?
Долго глядели мы все на скользившее мелкое дно.
– Джозеф, на лбу у тебя родимое, что ли, пятно?
Он мне ответил, и стало в глазах темно.
– Был я сторожем в церкви святой Флориана,
А на лбу у меня – смертельная рана,
Выстрелил кто-то, наверное, спьяну.
Видишь, Крыся мерцает в шелке синем, лиловом,
Она сгорела вчера дома под Ченстоховом.
Nie ma juz ciala, а boli mnie glowa .
Вся она темная,теплая, как подгоревший каштан.
Was hat man dir du armes Kind getan?
Что он сказал про меня – не то чтобы было
ужасно –
Только не помню я что – понять я старалась
напрасно –
Не царапнув сознанья – его ослепило,
Обезглазило – что же со мною там было?
Что бы там ни было – нет, не со мною то было.
Скрывшись привычно в подобии клетки,
Три канарейки – кузины и однолетки –
Отблеском пения тешились. Подстрелена метко,
Сгорбилась рядом со мной одноглазая белка.
Речка сияла, и было в ней плытко так, мелко.
Ах, возьму я сейчас канареек и белку,
Вброд перейду – что же вы, Джозеф и Крыся?
Берег – вон он – еще за туманом не скрылся.
– Кажется только вода неподвижным свеченьем,
Срашно как током ударит теченье,
Тянет оно в одном направленье,
И ты не думай о возвращенье.

Белкина шкурка в растворе дубеет,
В урне твой пепел сохнет и млеет.
Чтó там? А здесь солнышко греет.
– Ну а те, кого я любила,
Их – не увижу уж никогда?
– Что ты! Увидишь. И их с приливом
К нам сюда принесет вода.
And if forever , то ... muzyka brzmi , –
из Штрауса обрывки.
Вода сгустилась вся и превратилась в сливки!
Но их не пьет никто. Ах, если бы ты мог
Вернуть горячий прежний гранатовый наш сок,
Который так долго кружился, который – всхлип,
щелк –
Из сердца и в сердце – подкожный святой уголек.
Красная нитка строчила, сшивала творенье Твое!
О замысел один кровобращенья –
Прекрасен ты, как ангел мщенья.
Сколько лодок, сколько утлых кружится вокруг,
И в одной тебя я вижу, утонувший друг,
И котенок мой убитый – на плечо мне прыгнул
вдруг,
Лапкой белой гладит щеку –
Вместе плыть не так далеко.
Будто скрипнули двери –
Весел в уключинах взлет,
Темную душу измерить
Спустился ангел, как лот...

Елена Шварц
"Плавание"
1975